Господа редакторы!

Вокруг феминитивов последнее время возникает всё больше и больше споров. Кого-то бесят недавно возникшие «авторки», «лекторки» и «блогерки», кто-то вообще считает, что пол деятеля неважен и вполне достаточно слова мужского рода для обозначения профессии или какого-то дела — «она писатель, поэт», некоторые подчеркивают, что им неприятно наименование в женском роде: «я не журналистка, а журналист». А как язык относится ко всем этим словам?

Об этом рассказывает книга лингвиста Ирины Фуфаевой «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция». В ней последовательно рассматривается: какие варианты слов, обозначающих женщин, существовали в русском языке раньше, как они видоизменялись, а также некоторые возникшие недавно отрицательные коннотации, связанные с отдельными словами или суффиксами. Однако в книге нет советов, как правильно говорить, только беспощадный язык, его нельзя насильно связать установленными нормами. Основная идея автора в том, что он постоянно развивается, иногда траектории, по которым язык движется, прямо противоположны друг другу, и сложно сказать, в какую сторону все-таки склонится чаша весов. Но довольно любопытно посмотреть на феминитивы только с лингвистической точки зрения, оставив проблематику феминизма слегка за скобками.

Писея с казначеей

Для носителя русского языка, скорее всего, очевидно: писея — это мастерица писать, женская вариация от слова «писарь», а «казначея» — от «казначей». Сейчас эти слова не используют, но что меня невероятно потрясло и поразило в книге: обилие обозначений для женщин разных профессий и видов деятельности в историческом процессе. В интернет-спорах о феминитивах часто говорят, что слова-обозначения женщин — это такое современное модное веяние, вроде уже подзабытых спиннеров (от английского spinner — развлекательная вращающаяся игрушка) или недавно появившихся поп-итов (от английского popit —игрушка-антистресс, похожая на кусок пупырчатой пленки, только из более плотного полимера и с большим диаметром ячеек). Но нет. У многих слов существовала как женская, так и мужская форма, но иногда женская отмирала, например, когда женщины переставали по каким-то причинам заниматься определенным видом деятельности. Думаю, меня вот вполне можно назвать писеей, ведь именно этим ремеслом я занимаюсь.

Суффикс «-ша»: пренебрежение или чья-то жена

Почему-то в интернет-спорах активно тиражируется идея, что суффикс «-ша» для образования феминитивов несет в себе мысль, что женщина не деятель, а жена определенного представителя профессии: «генеральша», «унтер-офицерша». Однако если обратиться к употреблению таких слов в языке ранее, то выяснится, что это не так. Суффикс применялся и для создания женского рода какого-либо деятеля, например «авторша» — это не жена автора, а женщина, создавшая какое-то произведение.

«Самое раннее письменное употребление слова авторша (не авторка!), которое удалось обнаружить, относится еще к пушкинской эпохе, к 1834 году, <…> оно относится к героине — французской актрисе и сочинительнице (стихотворке) Канделль. Судя по всему, слово авторша в это время было нейтральным и не имело оттенка пренебрежительности, — пишет Ирина Фуфаева. — … феминитивы авторша, лекторша, лидерша и даже авиаторша свободно употреблялись в газетах, статьях, воспоминаниях и никаких негативных коннотаций не содержали».

А в спорах в интернете сейчас довольно часто пишут, что «редакторша» звучит пренебрежительно, поэтому нужно придумать новое слово — «редакторка». Хотя если заглянуть в словарь, то «редакторша» относится к просторечным словам, но пометы «пренебрежительно» у этого слова нет. С другой стороны, суффикс «-ша» ставит слова в один ряд с «кондукторшей», «контролершей», «паркмахершей». И мы уже мысленно представляем хмурую, корпулентную, хамоватую женщину. «Бабища. Вот отсюда тоже растут коннотации подобных феминитивов», — пишет Ирина Фуфаева.

Но лично мне кажется, что у слов с суффиксом «-ка» тоже появились свои коннотации, например связанные с феминистскими взглядами. Многих бесят «редакторки» и «авторки», но причина этому очень простая: эти слова образованы от слов мужского рода по чуждому русскому языку принципу. Этот принцип — не что-то записанное в словарях, а, скорее, интуитивно понятная каждому владеющему языком модель. Осваивая язык, мы учимся создавать в нем новые слова: «космонавтка», «писательница», «поэтесса», «бухгалтерша». Странно будет сказать «космонавтша» или «писателька». Поэтому «лекторки» и «авторки» так коробят.

Художница рисует картинки, а художник — картины

Еще один интересный момент, связанный с феминитивами: женские названия какой-то деятельности несут в себе второсортность. Конечно, дело не в словах, как таковых — язык отражает существующую действительность, а в ней, несмотря на множество усилий, женское иногда равно второсортное. Вспомните хотя бы «бьешь как девчонка», то есть слабо и плохо. При этом нет каких-то особых суффиксов только для второсортности, например тот же суффикс «-ка» может давать как пренебрежительное значение, так и уменьшение: «Юлька» и «малинка».

«Как выяснилось, при желании можно пытаться унизить любым феминитивом, но дело тут не в конкретном суффиксе, а в семантике женскости: этот нехороший человек еще и женщина…» — пишет Ирина Фуфаева.

С этим может быть связано и стремление некоторых женщин подчеркнуть наименование своей профессиональной или иной деятельности именно в мужском роде: «поэт», «начальник», «журналист», хотя у всех этих слов есть парные слова женского рода: «поэтесса», «начальница», «журналистка». Но журналистка — это девочка в розовой кофточке, а журналист выиграл Пулитцеровскую премию. Плюс 100 к харизме. «Как пишут в дискуссиях, когда нужно неявно указать на вашу второсортность, человек “вспомнит все феминитивы и образует парочку новых”», — рассказывает Ирина Фуфаева. Тут можно вспомнить бесконечных «автоледи» из новостных сообщений, которые явно более злостные нарушители правил дорожного движения, чем просто водители («автоджентльменов» почему-то нет).

Исследовательница, ученая, академик, профессор  

В текстах «Науки в Сибири» мы не используем слово «ученая», хотя, как выяснилось, оно вполне себе употреблялось в медийных и художественных контекстах (например, в художественной прозе). Зато мы применяем слова: «исследовательница», «заведующая лабораторией», а вот «сотрудница» («научная сотрудница», «ведущая научная сотрудница») — почему-то нет. Хотя слово вполне литературное. А у некоторых слов вообще нет пары женского рода, например «академик» или «профессор», хотя при желании можно сказать «член-корреспондентка». И тут встает вопрос, а насколько вообще нужны парные обозначения профессий женского рода? Нельзя указать род деятеля как-то по-другому? В целом — можно. Можно написать «женщина-профессор» или «академик вышла из зала заседаний» и сразу будет понятно, что они женщины. Но так бывает не всегда.

Король женится на телохранителе

Что вы подумали, когда прочитали этот подзаголовок? Давайте будем честными, в первую очередь, что король — гей и сочетался браком с мужчиной, а уже во вторую, что женщина тоже может быть телохранителем. Здесь бы и пригодилось слово «телохранительница», которое авторы заголовка почему-то не использовали.

Вообще, язык такая штука, которая не любит без необходимости что-то создавать. Поэтому наравне с процессом появления отдельных слов для обозначения женщин-деятелей есть и противоположный процесс — использовать слова мужского рода и для мужчин, и для женщин.

«Каждый раз, когда женщину называют товарищ, молодец, автор, художник, живописец, телеграфист, поэт, начальник, сотрудник, <…> тем меньше эти слова становятся про мужчин и тем больше они становятся про всех», — пишет Ирина Фуфаева.

Таким образом, некоторые слова уже мигрировали в так называемый общий род, некоторые активно туда стремятся. С некоторыми словами происходят совсем удивительные процессы, например слово «врач» мужского рода, но большинство представителей этой профессии — женщины, поэтому уже давно не режет глаз и ухо конструкция вроде «моя врач пришла и выписала», и мало того — при слове «врач» мы автоматически представляем не мужчину, а женщину (хотя, конечно, не все из нас).

Но пока этот процесс до конца не завершен, для понимания ситуации часто требуются слова женского рода. Мне очень нравится совет из книги: «Короче, если последовательно женить короля на профессоре и прорабе, преподавателе и физике, авторе бестселлера и натуралисте, хирурге и стоматологе, выяснится, какие слова сохранили хромосому XY».

Отдельно интересен «синдром ожидания мужчины-деятеля» в отношении фамилий, особенно зарубежных. Например, шкала Апгар в поисковике предлагается как «шкала Апгара». «А при ближайшем рассмотрении “умный мужик Апгар” окажется Вирджинией», — пишет Ирина Фуфаева. Но тут, пожалуй, спасет только полное указание имени.

Так что же делать?

Поможет ли использование феминитивов в языке сделать женщин более значимыми и подчеркнуть их профессиональный вклад? Или нужно, наоборот, стремиться к тому, чтобы слова мужского рода чаще использовались для обозначения и мужчин, и женщин? По большому счету тут от каждого из нас и нашей речи мало что зависит. Язык — прекрасная саморегулируемая система, в которой порядок приходит независимо от нашего желания. Мне, например, не нравится употреблять слово «кофе» в среднем роде: царапает глаз и ухо, когда так делают. Но для него средний род в русском языке выглядит более гармоничным, и в результате того, что неосознанно, по принципу подобия, многие носители языка определяли его как слово среднего рода, «кофе» стало «оно».

Лично я стараюсь использовать в своей речи феминитивы. Я начальница и преподавательница, журналистка и редакторша (согласна на редакторку и редактрису даже), я авторша (авторка) и в целом даже не против, если меня назовут писеей.

Юлия Позднякова

Фото: pixabay