Младший научный сотрудник лаборатории химии РНК Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН Елизавета Андреевна Шатунова — о выборе профессии ученого, маленьких победах для большого дела, научной фантастике и любимом меме.
Елизавета Шатунова
— Мы находимся в вашей лаборатории, чем Вы здесь занимаетесь?
— Конкретно в нашей группе мы занимаемся аптамерами. Это синтетические нуклеиновые кислоты, которые могут связываться с определенными молекулами. Они в этом смысле очень похожи на антитела, так как и те, и другие лучше связываются с конкретным антигеном и не трогают другие молекулы. Однако антитела — это белковые молекулы, а аптамеры — полностью синтетические, поэтому их можно синтезировать в лаборатории. Мы всегда знаем их последовательность и получаем молекулы с одними и теми же свойствами одного и того же состава, что обеспечивает высокую продуктивность при использовании методов на основе аптамеров.
Сейчас в рамках проекта Российского научного фонда и Правительства Новосибирской области № 22-15-20050 мы занимаемся аптамерами к маркерам болезни Бехтерева. Маркер — это молекула, которая содержится в образце (в сыворотке, крови, слезах) и характеризует определенное заболевание. Болезнь Бехтерева — тяжелое воспалительное заболевание, которое в первую очередь поражает позвоночник. Если оно диагностировано поздно, это может привести к инвалидности и дорогостоящему лечению. К сожалению, современных методов диагностики не хватает для быстрой постановки диагноза. Часть больных не получает вовремя эффективного лечения, а на поздней стадии болезнь приходится лечить только симптоматически. Система на основе аптамеров может позволить диагностировать болезнь на ранних стадиях и исследовать ее, чтобы понять, на какой стадии она протекает.
— Вы всё время говорите «мы», кого Вы имеете ввиду?
— У нас достаточно большая группа сотрудников. Есть люди, которые занимаются синтезом олигонуклеотидов, а есть те, кто использует эти олигонуклеотиды. Те, кто работают с аптамерами, в основном синтезом не занимаются.
— В чем заключается конкретно Ваша работа в лаборатории?
— Я создаю диагностические системы аптамеров для маркеров костного метаболизма. Мы и наши коллеги, ревматологи из клиники НИИ клинической и экспериментальной лимфологии — филиал ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН», предполагаем, что этот маркер может определять направление течения заболевания, предсказывать остеопороз и процессы избыточного образования костной ткани с потерей подвижности у пациентов. К сожалению, пока нет однозначных данных, которые связывали бы этот белок с одними или другими симптомами, и системы на основе аптамеров могут в этом сильно помочь. Мы уже получили аптамеры и сейчас создаем тест-системы на их основе.
— Опишите свой обычный рабочий день.
— Я прихожу в лабораторию, мою и обрабатываю стол, потому что мы работаем в чистых условиях, готовлю промежуточные растворы, работаю с колориметрическим анализом или исследую свойства аптамеров другими методами. Вообще, сложно выделить один типичный день, потому что работа очень разнообразна. Когда-то мы занимаемся очисткой реакционных смесей, когда-то проводим анализ, а иногда «закапываемся» в литературу или в написание отчетов.
— Есть ли у Вас свободное время? Как его проводите?
— Мы можем организовать свое время так, чтобы не жить в лаборатории в палатке и спальном мешке, а заниматься чем-то, кроме работы. Я смотрю кино, читаю книги, гуляю на свежем воздухе. В последнее время читаю много научной фантастики. Например, «Задача трех тел» — очень хорошая серия. Сейчас читаю «Ложную слепоту», пока мне сильно нравится. Если из научно-популярного что-то, то иногда пролистываю «Науку в Сибири», в Telegram подписана на несколько пабликов: особенно нравятся каналы про животных.
— Как Вы пришли в науку?
— Мне всегда нравились химия и биология, поэтому было довольно просто выбрать направление в университете. У меня диплом по химии и кандидатская диссертация тоже будет химическая. Скажем так: стык биологии и химии — самое интересное, что вообще есть для меня сейчас в науке. Поэтому именно направление аптамеров было в большем приоритете.
И еще мне так понравилось сотрудничать с моим научным руководителем, заведующей лабораторией химии РНК кандидатом химических наук Марией Александровной Воробьёвой, что мы работаем вместе уже десятый год. Надеюсь, что продолжим в том же духе.
— Какие были мечты, когда только начинали?
— Конечно, мечты были о Нобелевской премии. Сейчас в основном — хорошо работать и получать действительно значимые результаты. Так, чтобы это было важно не только для коллектива лаборатории, но и для людей в целом, медицинских работников. Поэтому работа в биомедицинской химии так хороша и интересна. Мы знаем: то, чем мы занимаемся — важно не только как отчет для фонда, но и интересует медиков как реальная возможность что-то сделать для пациента.
— А чем Вам интересно направление, которым сейчас занимаетесь?
— Химия нуклеиновых кислот очень разнообразна. Аптамеры — интересные по своему свойству молекулы. Их можно приложить к разным областям медицины и познакомиться в процессе работы с большим количеством новых методов.
— Представьте идеального ученого. Какой он, по вашему мнению?
— Очень работоспособный, желательно, не спит и не ест, и привязан к прибору 24/7. Это должен быть увлеченный человек, усидчивый, потому что большая часть работы требует сосредоточиться на чем-то одном, даже если это может быть неинтересно в моменте. Также это должен быть аккуратный, методичный человек, потому что даже самые рутинные задачи нужно выполнять с высокой степенью аккуратности, чтобы получать высокие результаты. И — оптимистичный взгляд в будущее. Это главные качества ученого.
— У вас есть пример, на который Вы равняетесь?
— Мои коллеги в лаборатории — это отличный пример хороших ученых. Ну и в целом в нашем институте есть на кого равняться.
— Каких личностных качеств Вам не хватает?
— Больше спокойствия и уверенности в том, что ты делаешь. Это тоже важные черты, которых многим молодым ученым не хватает, потому что ты видишь странные результаты и хватаешься за голову. Ты получаешь на знакомом приборе какой-то непонятный сигнал, которого раньше не видел. Чаще всего это связано с тем, что произошла просто методическая ошибка, и нужно не паниковать, а спокойно работать.
— Как Вы относитесь к маленьким неудачам в работе?
— Бывают ситуации, когда становится понятно, что ошибка в методе. Тогда читаем литературу, ищем способы сделать лучше, чтобы получилось. Если совсем ничего не получается, то это подавляет боевой дух. После нескольких лет работы в науке ты, конечно, расстраиваешься, но, несмотря ни на что, берешь новый метод и идешь дальше.
— После чего Вы говорите себе «я молодец»?
— Тут просто каждый день какие-то маленькие победы. Вот сегодня у нас получился такой-то анализ, сработал такой-то метод, и если мы не увидели никаких странных результатов, уже замечательно.
— Как Вы считаете, какими преимуществами может похвастаться российская наука?
— Не могу сказать за всю российскую науку, но если говорить о работе в Академгородке, то это возможность контактировать с большим спектром разнообразных областей, объединяться с различными университетами для более плодотворной работы. В этом, наверное, главное преимущество.
— Чего удалось достичь в Вашей лаборатории?
— Мы уже работаем с сыворотками реальных пациентов, то есть наша тест-система на основе аптамеров работает. Запатентованы конкретные последовательности, на основе которых можно будет проводить диагностику, но пока для метода требуется дополнительная оптимизация.
— Каковы планы на будущее?
— Защитить кандидатскую диссертацию, продолжать развивать тему аптамеров: может, не только маркеров болезни Бехтерева, но и других заболеваний.
— И напоследок: какие Ваши любимые шутки про ученых?
— Поскольку я человек, который вырос на интернете, предпочитаю визуальные мемы. Вот этот мой любимый.
Подготовили студенты отделения журналистики Гуманитарного института НГУ Валерия Солдаткина, Варвара Фролкина, Алина Провоторова, Кристина Власенко для спецпроекта «Мастерская “Науки в Сибири”»
Фото авторов