Отчего произошел спад российской экономики? Как с ним бороться? Нужно ли стремиться к максимальному импортозамещению? Где найти деньги для инвестиций в «экономику знаний»? Ответы на эти и другие вопросы дал академик РАН Абел Гезевич Аганбегян, выступивший в Институте экономики и организации промышленного производства СО РАН.
Длинные корни кризиса
Вступив в 2015 год, стагнирующая экономика России уже в первом квартале перешла в состояние рецессии — снижения основных экономических и социальных показателей: валового внутреннего продукта (ВВП), инвестиций, реальных доходов… Академик Аганбегян уверен: «То, что сейчас происходит, во многом порождено кризисом 2008-2009 годов», который был, по его мнению, «…из всех крупнейших держав мира, представленных на высшем саммите, для России самым тяжелым». Отечественный ВВП в 2009 году упал на 7,8%, тогда как в Японии — на 6, а в странах ЕС — на 4 процента. Сильнее, чем у нас, спад произошел в государствах несколько иного уровня: Греции, Португалии, Украине, Армении… «Мы перенесли кризис не так болезненно, — сказал Абел Гезевич, — поскольку у нас были огромные резервы, которые мы потратили».
В 2010-2012 гг. экономика России довольно быстро — за 2-3 года — восстановила докризисный уровень 2007-2008 гг. по основным показателям. Этому способствовало увеличение экспортной цены на нефть с 65 долл. за баррель в 2009 г. (после 95 долл. в 2008 г.) до 108 долл. в 2012 г. и рост инвестиций по 6-8% в год после их падения на 16% в кризис 2009 года. Экономический рост РФ при этом составил в 2010 г. — 4,5%, 2011 г. — 4,8% и 3,4% — в 2012 г.
После первого кризиса не восстановился только фондовый рынок и, как следствие, капитализация крупных компаний. По окончании 2012 года началось неожиданное, никем не предсказанное, снижение темпов экономического роста, и в течение следующего года они уже колебались недалеко от нулевой отметки. «В 2013 году никаких санкций ещё не было, мы налево и направо занимали деньги за рубежом, — напомнил учёный, — цена на нефть держалась на высоком уровне, и доллар не укреплялся к рублю — и вдруг такое удивительное сокращение темпов роста».
Впрочем, особо удивляться нечему. «После кризиса 2008-2009 годов перестали расти инвестиции, точнее, они сначала восстановились до предкризисного уровня, а затем с 2013 г. стали снижаться: в 2013 г. — на 0,3%, в 2014 г. — на 2,5%, в 1-ом квартале 2015 г. — на 6%.. Если же у вас нет роста инвестиций, то не будет и роста экономики». Вторым фактором, потянувшим страну вниз, академик назвал «огромный отток капитала», сравнив его движение с кровообращением: «Когда человек теряет литр крови, то он не умрет, но и по лестнице подняться не сумеет». Речь идёт не о пресловутом «бегстве денег за рубеж» и «оффшоризации», а, прежде всего, о выплате внешних долгов, львиная доля которых пришлась не на государство, а на крупные компании (по данным А. Аганбегяна, только у «Газпрома» и «Роснефти» их было приблизительно по 50 миллиардов долларов). К 2014 году страна подошла с суммарным внешним долгом в 730 миллиардов, и в наступившем году он сократится лишь потому, что в условиях санкций не получится «перезанять, чтобы переотдать» у западных государств. С 2008 г. по настоящее время отток капитала суммарно достиг 600 миллиардов долларов.
Третьим фактором вхождения в стагнацию экономист считает стабилизацию цен на нефть: с 2012 года выручка от экспорта остановилась, а с 2013 г. начала сокращаться. Экспорт стал тормозом социально-экономического развития.
Особое внимание академик Аганбегян обратил на такой фактор, тянущий экономику вниз, как низкая обновляемость основных фондов: средний срок службы машин и оборудования в 2013 году в России составлял 13 лет, в Западной Европе — 7-8. При этом 22% у нас работает дольше срока износа и давно должны были быть выброшены.
Наконец, тянет вниз нашу экономику и ее уродливая структура: доминирование топливно-энергетических направлений, производства полуфабрикатов и традиционных материалов, ежегодные темпы роста в этих секторах — минимальные. И, напротив, крайне низкий удельный вес прогрессивных отраслей – «экономики знаний», высокотехнологических отраслей, которые являются локомотивами развития экономики.
А как же всё-таки санкции? По расчетам Аганбегяна, их воздействие на падение ВВП составило от 20 до 30 процентов, при том только со второй половины 2014 г., в то время как в стагнацию Россия вступили с 2013 г. Весь начавшийся 2015 год Россия проведет в условиях рецессии, а в следующем она, в лучшем случае, может смениться стагнацией.
«В долгосрочной перспективе я был и остаюсь оптимистом, — сказал академик, — но до 2020 года ничего хорошего не вижу».
Ресурсы «мозгономики»
Как заставить хозяйство, по старинке именуемое народным, не топтаться на месте, а развиваться? Вариант ответа и на этот вопрос предложил Абел Аганбегян. «У нас должны быть прогрессивные части экономики, которые прирастают 8-9 процентов в год и тянут за собой всё остальное… В мире быстрее всего растет сфера, которую называют экономикой знаний. Это наука, образование, информационные и биотехнологии, здравоохранение». На последнем академик остановился достаточно подробно. Если в России средняя продолжительность жизни недавно перевалила за 71 год, то в Англии, Италии и Испании — 81 год, в Швейцарии она составляет 82, во Франции и Японии — 83 года, а ещё годом больше живут только в маленькой Андорре (видимо, сказывается горный климат). Но людей, разменявших вторую сотню, всё же больше всего среди японцев.
Вторым локомотивом, способным вытащить экономику из кризиса, академик Аганбегян назвал реиндустриализацию: «С одной стороны, этим словом называют возврат промышленных производств в развитые страны. Но ядро реиндустриализации — создание новых технологий, что относится и к старым отраслям. Так, на наших глазах преобразилась чёрная металлургия». Вспомнил учёный и энергетику, где применение парогазовых турбин позволяет повысить КПД генерирующих установок с 30 до 60-65 процентов. Всё же, по его мнению, «главным драйвером реиндустриализации» становятся высокие технологии, внедряемые в аэрокосмическом комплексе, электронике, создании интеллектуальных систем.
«Грядёт также новая синтетическая революция: создание новых материалов, заменяющих алюминий и титан в авиастроении, дорогие стали в автомобильной промышленности и прочее». Примером для А. Аганбегяна здесь послужил Boeing 787 Dreamliner, фюзеляж которого полностью изготовлен из синтетики. Это улучшило все параметры лайнера: дальность, скорость и высоту полета, экономичность, коммерческую нагрузку. «Несмотря на то, что контракты откладываются, на «Дримлайнер» поступило уже около 900 заявок, поскольку этот самолёт даёт совсем другую экономику».
Драйверами могут выступать не только отрасли, но и территории. «Я являюсь советником губернатора Санкт-Петербурга Георгия Сергеевича Полтавченко и выполняю его задания. На первое место мы поставили не реиндустриализацию, а «экономику знаний», поскольку её доля в валовом региональном продукте Санкт-Петербурга составляет 25%, что больше, чем у промышленности, и намного выше средней цифры по России. Одних только программистов в городе работает свыше 100 тысяч. Кризис резко улучшил их положение, сделав конкурентоспособными». Абел Аганбегян отмечает ежегодный десятипроцентный прирост IT-отрасли в Санкт-Петербурге и считает возможным наращивание этого показателя до +30% в год. Правда, уже сегодня встаёт проблема с кадрами: академик предложил открыть факультеты информационных технологий буквально в каждом вузе. «Я думаю, что Новосибирск мог бы пойти по этому же пути — не только реиндустриализации, но в первую очередь — «экономики знаний».
Но способна ли Россия на рывок по этим направлениям? «Мозгономика» составляет только 15% отечественного валового продукта, тогда как в странах Западной Европы — 35, а в США — 40 процентов: «Год за годом эта сфера там росла вдвое быстрее, чем весь ВВП… Только на здравоохранение в Америке тратят 17% — больше, чем на промышленность. У нас же «экономика знаний» движется параллельно ВВП и не толкает экономику вверх».
Ключ от банка, где деньги лежат
«Вытянуть вытягивающих», по мнению А. Аганбегяна, должны активно нарастающие инвестиции. Их, впрочем, он считает стратегическим оружием для вывода из кризиса и «разгона» всей российской экономики. Дополнительную потребность в финансовых вливаниях учёный оценивает в 8,5 триллионов рублей ежегодно, из них один триллион — на развитие «экономики знаний». «Главное — перейти к политике форсированных инвестиций. Если наращивать их с темпом в 10% ежегодно и выше, экономика начнет реагировать. Инвестиции необходимы для технологического обновления основных фондов, ускоренного роста высокотехнологических отраслей, создание современной транспортно-логистической структуры, жилищного строительства».
Главным препятствием на этом пути экономист назвал высокую ключевую ставку российского Центробанка: «При сохранении ключевой ставки ЦБ РФ выше 10% у России нет шансов ускорить социально-экономическое развитие, потому что это практически запретительная планка, не позволяющая брать сколь-нибудь значительные кредиты, особенно для инвестиций и ипотеки». Повышение ключевой ставки сразу до 17% академик считает ошибочным, так как курс рубля легче было сдержать мерами валютного регулирования. А не допустить разгона инфляции (с 7,8% в среднем в год в 2014 г.) можно было бы за счет совместных мер Правительства и Центробанка по ограничению роста цен у монопольных государственных и олигархических структур.
Абел Аганбегян предлагает снизить ключевую ставку ЦБ до 8%, начав активную антиинфляционную политику. Тогда станет возможным взять средства на инвестиции «…из главного денежного мешка, который есть в стране — из активов наших банков». Основным инструментом такой операции экономист видит превращение части «коротких» денег в «длинные» путем выпуска государством долгосрочных ценных бумаг. Это, по мнению Абела Аганбегяна, разблокирует цепочку инвестиционного кредитования.
Объем активов банковской системы России в 2014 г. впервые превысил размер ВВП (71 трлн. руб.) и на 01.01.2015 г. составил 77,7 трлн. руб. — в 2,5 раза больше консолидированного бюджета страны и в 5 раз больше средств федерального бюджета. Из этих огромных активов банковской системы инвестиционный кредит банков составляет только 1,1 трлн. руб. (0,5%) — в 3,5 раза меньше, чем в развитых странах мира и в 2,5-3 раза ниже, чем в Китае и развивающихся странах.
Но главный путь — не значит единственный. Другими источниками вливаний в экономику учёный называет временное (на 5-7 лет) заимствование части золотовалютных запасов (360 млрд. долл. — их общий объем) страны; приватизацию не стратегических, но коммерческих госпредприятий; переход к умеренно-дефицитному (до 3% ВВП – норма Евросоюза) государственному бюджету.
Огромны сбережения у населения страны — около 20 трлн. руб. в России и более 500 млрд. долларов за рубежом. На взаимовыгодных условиях их можно использовать для финансирования жилищного строительства и развития производства легковых автомобилей для населения.
Академик Аганбегян считает возможным со временем и получение государством новых внешних займов. При том, что долг России сейчас насчитывает около 600 миллиардов долларов, он, в основном, корпоративный, а не государственный. Также экономист предлагает отменить встречные санкции, которые наша страна ввела на годовой срок против западных государств, ограничив или запретив, прежде всего, ввоз продовольствия из Европы. «Отказ от антисанкций будет иметь троякое значение, — считает Абел Аганбегян. — С одной стороны, это шаг доброй воли, нормализации экономических отношений со странами ЕС. С другой —такой шаг усилит конкуренцию и предотвратит во многом дальнейший рост цен на продовольствие в России. Кроме того, это будет способствовать повышению качества продовольственных товаров, расширению их ассортимента».
За два часа выступления в ИЭОПП СО РАН Абел Гезевич не успел затронуть вопрос, скорее политико-мировоззренческий, чем экономический: зачем, в конце-то концов, разблокировать и наращивать инвестиции, развивать «экономику знаний», проводить реиндустриализацию, повышать ВВП? Ответ можно найти в программной статье академика, опубликованной в журнале «Деньги и кредит». Он сводится к напрасно осмеянному партийному лозунгу «Всё во имя человека, всё для блага человека». Системные стратегические предложения академика Аганбегяна направлены на то, чтобы Россия встала в один ряд с мировыми лидерами, прежде всего, по качеству жизни своих граждан. Сегодня из 146 государств Земли она занимает в международных рейтингах примерно сотое место по уровню здравоохранения, 90-е по средней продолжительности жизни, 80-ое место — по обеспеченности комфортным жильем, 65-ое — по индексу социального развития ООН, 50-е — по реальным доходам на душу населения. «Предстоит не просто много, а очень много сделать, чтобы достичь уровня развитых стран мира», — предупреждает учёный.
Тем не менее, он видит эту цель достижимой в 2030-2040 годах. Поскольку в долгосрочной перспективе «был и остаётся оптимистом».
Андрей Соболевский
Фото: Елена Трухина
