С давних времен люди наделяли человеческими качествами животных, растения, предметы и явления природы для того, чтобы понять и объяснить законы внешнего мира. Антропоморфные персонажи были также неотъемлемой частью многих календарных обрядов, повторяющихся год от года. В отдельных уголках Сибири и сегодня помнят, как зимой лепили снежных баб, а в теплое время года делали кукол из соломы и тряпок. Важно, что исполнители обрядов относились к этому не только как к развлечению, но и как к способу преодолеть невидимые границы между человеком и природой.
Зима — весна
Со второй половины зимы, когда снег становился липким, в селах и деревнях дети делали снежных баб, которых также называли Снежинками или Снегурками. «Начало весны воспринималось как важнейшая сакральная точка годового круга, равнозначная границе старого и нового года. Масленичная обрядность включала элементы новогодней обрядности неслучайно: как известно, в русском календаре Масленица совпадала с новолунием и до церковной реформы XVI века отмечалась как начало языческого нового года. В силу этого в русской традиции масленичные обычаи и обряды носили обязательный характер, были щедры и хлебосольны, проходили на эмоциональном подъеме», — пишет ведущий научный сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН доктор исторических наук Елена Фёдоровна Фурсова в статье «Антропоморфный принцип в календарной обрядности русских в Сибири» («Гуманитарные науки в Сибири», 2018, том 25, № 2).
Сибиряки мастерили чучела из старого тряпья и ненужных вещей, потом их сжигали, разрывали или разбрасывали. Уничтожение антропоморфных персонажей символизировало избавление от вредоносных сил зимы и должно было обеспечить хороший урожай на грядущий год. Такими же страшилками в Святки считались тыквы с горящими внутри них свечами.
Пожилые жители Южного Алтая еще помнят в 1970—1980-х гг. масленичные карнавальные поезда с санями и ряжеными. «Делают со снега снежную бабу, ставят ее на сани. Платочек подвязан и метла обязательно. Глаза углем делают, нос из морковки. Раньше метла была у каждого хозяина, было принято разметать по субботам ограду. Вот она, значит, метлу держит», — цитирует Елена Фурсова информатора Анну Булгакову из Коченёвского района (восточно-славянский этнографический отряд Института археологии и этнографии СО РАН). За снежной бабой на санях сидели ряженые «нищими» и веселили народ.
Некоторые особенности наблюдались на Масленицу в тех сибирских селениях, где жили крестьяне-переселенцы из Рязани. Они надевали грязные платья, рваные штаны, вывороченные шубы, вырезанные маски или мазали лицо сажей. Поверх одежды ряженые обвешивались колокольчиками, на руки брали сделанного из старых тряпок «ребенка». Наряды должны были быть устрашающими, так как олицетворяли силы смерти и зла, от которых потом избавлялись вместе с атрибутами ряженья.
В дохристианских обрядах конца зимы — начала весны хорошо прослеживается тенденция выпроваживания старого и ненужного, что подтверждает и традиция жечь на Масленицу костры, кидая в них старые вещи, одежду и обувь. Со временем, когда к календарной обрядности добавилось христианское осмысление, взрослые стали говорить детям, что в масленичном костре сгорают и молоко, и сметана, и масло, чтобы помочь выдержать пост.
Весна — лето
После проводов зимы следовали обряды воскрешения «сил зерна в колосе» и рождения новой жизни. Потомки курских переселенцев из Сузунского района помнят, как на Вознесение Господне (на 40-й день после Пасхи) хоронили «кукушку» — тряпичную куклу, а на Троицу (через 10 дней) выкапывали и усаживали с почетом на поминальный стол. Затем куклу-кукушку возвращали в маленький гроб и пускали по реке, напевая при этом песню:
«Там вдали, за рекой, всё цветочки цвели,
Всё цветочки цвели, всё лазоревые.
Сорывала цветок, завивала венок…»
Река с давних времен у многих народов олицетворяла собой путь в мир мертвых.
Крестьяне, приехавшие в Сибирь из Могилевской и Витебской губерний, в ночь на Ивана Купалу разводили большой костер. Считалось, что в эту пору просыпается вся нечистая сила, и ведьмы подходят к огню «забрать уголь». В обычные дни жители часто забегали друг к другу за углем, чтобы растопить печь, потому что спичек не было, но тот, кто приходил к костру в Купальскую ночь, выдавал себя с «нечистой» стороны. Молодежь мастерила у костра из соломы куклу-колдунку, ее наряжали в женский сарафан или мужские штаны. Затем проходили с колдункой по деревне и вешали кому-нибудь из соседей на забор. Это называлось «чепушить» или «чудить». Хозяева, которым вешали куклу на забор, не ругались: со смехом разрывали ее, а солому отдавали свиньям.
«Я пойду, принесу куклу на городьбу соседке. Хозяйка снимет колдунку. Хохочет, хохочет. Разорвет, растрясет в ограде. Потом ее сожгут, да и всё», — приводятся в статье слова информатора Федоры Мархутовой из Мошковского района.
Потомки украинских переселенцев на купальских кострах сжигали чучело, одетое в женскую одежду и называемое Купалинушкой, и при этом приговаривали: «Прощай, наша Купалинушка, неси с собой беды все».
Осень
Осенью сибиряки тоже мастерили кукол, но уже из снопов нового урожая. Антропоморфные фигурки вешали под иконами в красном углу дома как благодарность за полученные в этом году плоды и зерно.
Крестьяне верили, что исполнение обрядов благотворно влияет на жизнь, и передавали эти традиции из поколения в поколения. Главным мотивом всех ритуалов была временная смерть природы зимой и ее возвращение к жизни весной. Считалось, что с помощью человека, в том числе его действий с антропоморфными персонажами, мир быстрее обретет гармонию после разрушительных зимних морозов.
На современную обрядовую культуру сильно повлиял процесс глобализации, но даже в наши дни можно наблюдать некоторые устойчивые закономерности: мы лепим снежных баб в начале зимы и сжигаем большое соломенное чучело на Масленицу. Культурные традиции и смыслы не исчезают на каждой новой стадии развития человечества, а лишь частично трансформируются, адаптируясь к изменяющейся культурной реальности.
Материал подготовлен на основе статьи «Антропоморфный принцип в календарной обрядности русских в Сибири» во Всероссийском научном журнале «Гуманитарные науки в Сибири» (2018, том 25, № 2, Е. Ф. Фурсова, Институт археологии и этнографии СО РАН).
Екатерина Глухова, студентка ФЖ НГУ
Фото предоставлены Еленой Фурсовой
